Автор: преп. Гавриил Мелекесский
Затаив коварство и злобу и приняв личину дружелюбия, для последнего искушения враг явился к старцу в чувственном виде, как человек, когда тот с молитвою на устах, в поте лица трудился и возделывал свой огород, и вступил с ним в беседу. В немощах тела враг имеет в борьбе с человеком своих помощников и союзников. Старец трудился и работал в поте лица и, естественно, почувствовал усталость, чем и хотел воспользоваться для задуманной цели враг.
– Не утруждай себя, старец, бесполезной работой, думай больше о себе и о своем здоровье, – сказал искуситель.
– Труд полезен, он укрепляет человека, и Сам Господь велел в поте лица нести труд, – ответил старец.
– Нет, я думаю, для тебя полезнее и лучше будет, если ты совсем оставишь бесполезный и изнурительный труд и будешь молиться и размышлять о слове Божием, это гораздо для тебя будет лучше.
– Так враг говорил с целью, чтобы войти в доверие.
– Есть время для молитвы и размышления, нужно часть времени посвящать и труду во славу Божию, – ответил старец.
– Для тебя, старца преклонных лет, труд не только бесполезен, но и вреден. Тебе не нужно забывать, что не хлебом одним жив будет человек, но всяким словом исходящим… – и далее враг договорить не мог, замолчал.
Заметив замешательство его, старец догадался, кто пред ним стоит.
Хотя он, умудренный духовным опытом, с первых слов почувствовал, сразу заметил по походке, по обращению и по всему поведению, что пред ним стоит не человек, а искуситель.
Однако для большего его посрамления старец не отгонял его, терпеливо ожидал, пока он сам с позором исчезнет от него, и потому безбоязненно продолжал беседу с ним.
– Слово Божие – пища для души, а для тела Бог повелел Адаму в поте лица добывать хлеб свой, – ответил старец.
Врагу надоело вести разговоры на отвлеченные темы, ему захотелось скорее приступить к самому главному.
Прервав рассуждения о пище духовной, он тонко, незаметно начал излагать свою хитрость, плести искусительную сеть.
– А знаешь ли, добрый и мудрый старец, кто пред тобою стоит и с кем ты ведешь беседу? – спросил искуситель.
– Из слов твоих догадываюсь, – ответил подвижник.
– Я твой искуситель, пришел договориться с тобой.
– О чем?
– Долгое время я искушаю тебя и никак не могу соблазнить.
В этом ты заслуживаешь похвалу.
– Говоря так, враг думал внушить ему горделивые мысли, а гордость является началом и причиной всякого падения.
Но старец был смиренномудр, и на такие слова врага с достоинством ответил:
– Да! Ты много искушал меня, и всякий раз уходил от меня со стыдом и позором.
Сморщился враг, ему не понравилось замечание старца, но, скрыв свое смущение, продолжал:
– Надоело мне искушать тебя, а тебе, я думаю, надоело терпеть мои испытания. В дальнейшем давай договоримся, и я больше уже никогда не приду к тебе.
– Хорошо договариваться о полезном, от тебя же едва что можно ожидать полезного. Что надумал?
– Предоставляю тебе полный покой, никогда больше не явлюсь к тебе, никогда ты больше не будешь терпеть скорбей и неприятностей от меня.
Разве это не полезно? Разве это не выгода?
– Слова твои заманчивы, что ты хочешь предложить мне?
Враг обрадовался: сам старец, как бы побуждаемый любопытством, интересуется узнать желание искусителя.
-Предлагаю тебе самую ничтожную вещь, для тебя она ничего не составляет.
– В чем же состоит сущность твоего предложения?
– В самом пустяшном: сделай самый маленький, ничтожный и пустяшный грешок.
Потом покаешься, и Бог тебя простит, и ты будешь жить после того покойно, тихо и мирно.
Даю тебе честное слово (может ли быть у диавола честное слово?), что больше уже никогда не приду и не буду искушать тебя.
– Вещь заманчивая и сомнительная!
– Поверь мне, я правду говорю.
– Какой же грех предлагаешь мне сделать?
– Какой угодно, выбор предоставляю тебе самому.
Здесь лукавый хотел уловить и соблазнить старца маловажностью греха и обещанием покоя.
Пред Правосудием Божиим всякий грех есть преступление закона Божия.
Всякий грех есть противление воле Творца, и самый малый грех прогневляет Великого Бога и отгоняет от человека благодать Божию.
И после каждого сознательно сделанного греха человек на нём не остановится, но обязательно сделает ещё три или более грехов. Таков закон греха.
Они, как кольца в цепи: возьмешь одно – за ним потянется другое.
Так и в отношении грехов: сделаешь один грех – за ним незаметно сделаешь ещё и другие грехи.
Маловажных грехов нет.
Что может быть маловажнее вкушения запрещенного плода?
Но оно послужило изгнанию прародителей из Рая.
Другое страшное зло заключается в грехе: удаление благодати Божией от согрешившего.
После сатана свободно подступает к нему, всецело подчиняет воле своей и влечет его в другие смертные грехи.
В настоящем случае лукавый был хитрый, подвижник – мудрый.
Здесь происходила борьба хитрости с мудростью.
Посмотрим, на чьей стороне будет победа.
Старец понимал цель врага, и со своей стороны принял не только меры предосторожности, но употребил Божественную мудрость для уловления самого искусителя.
– Охотно принимаю твоё предложение, сделаю любой грех, только при одном условии, – сказал старец.
Враг засиял, заторжествовал, удивился такому скорому согласию старца; он был рад, но для него было непонятно, какое условие хочет предложить старец.
– Что же ты хочешь от меня? – спросил лукавый.
– Хочу немногого, самые пустяки, – ответил старец.
– Ну,что?
– Скажи, ты был на небе?
– О! На небе я был светлым ангелом, – с гордостью ответил искуситель.
– Меня интересует один вопрос.
– Что же именно?
– Какие порядки на небе?
– Такие же, как у вас в монастыре.
– В чем они заключаются? – В правилах общежития, взаимного уважения и исполнения воли Творца.
– Интересно! Какова их внутренняя жизнь?
– Все низко кланяются друг другу, почитают старших, и каждый небожитель беспрекословно исполняет своё послушание, – пренебрежительно ответил искуситель.
– Теперь скажи, пожалуйста, если ты был на небе и был, как говоришь, светлым ангелом, какое же было твое послушание? – спросил старец.
– Весьма важное! – приняв гордую осанку, ответил искуситель.
– Что же ты делал?
– Я у Престола Вседержителя немолчно прославлял Творца!
– Так ты был Херувимом? Ведь у Святейшего Престола Бога прославляют только Херувимы?
– Да, я был Херувимом!
В душе своей дивился искуситель.
Ему непонятно было, для чего старец так подробно расспрашивает о небе и о небожителях.
Вспоминая же свои прежние достоинства и жизнь на небе, он с гордостью рассказывал старцу о небесной жизни.
– Теперь с полным согласием и охотно согрешу, совершу любое преступление, какое только укажешь, – говорит старец, – только ты сначала спой мне херувимскую песнь, какую ты пел у Престола Вседержителя на небе.
– Ха-ха-ха! – злорадно разразился он демоническим смехом, – чего ты захотел, спеть тебе херувимскую песнь?
А знаешь ли, чего ты просишь? Ведь ты – глиняный горшок, и хочешь слушать небесное пение.
-Да, я прошу спеть мне херувимскую песнь, и в награду предаю тебе свою душу без всякого искушения с твоей стороны, – ответил старец.
– Безумна твоя просьба.
– Почему?
– Да потому, что ты не вынесешь моего пения, ты умрешь, растаешь, как воск.
Помни, что от небесной херувимской песни колеблется небо и содрогается земля!
– Тем и лучше для тебя, если я умру, как говоришь ты, от твоего пения, душа моя отойдет от тела, и ты примешь её в свои объятия и понесешь к отцу своему – сатане.
Какая честь, какая слава ожидает тебя пред всеми бесами и пред отцом твоим сатаною, когда ты явишься в ад с моею душою.
Он вознаградит и превознесет тебя пред всеми.
Задумался искуситель.
Подвижник дал ему задачу, за выполнение её, за решение её обещает отдать в награду душу свою.
Отдать без всяких трудов и искушений со стороны лукавого, отдать навечно и безвозвратно.
Награда заманчива, и притом без всяких трудов, только за одно пение.
Но ему страшно не хотелось петь херувимскую песнь и произносить святые слова.
Говоря о херувимской песне, подвижник разумел и просил спеть не ту херувимскую песнь, которая поется у нас в церкви за литургией, которая является творением благочестивого о. Иустиниана.
Хотя и она является высокой и святой, но подвижник в данном случае разумел не её, нет, но ту херувимскую песнь, которой Небесные Силы и все небожители устами Херувимов прославляют и превозносят величие Творца.
Прославляют Его Всемогущество, славословят Его Премудрость и Благость, величают Его бесконечное милосердие и любовь, и превозносят над всеми безмерную Его благостыню в искуплении падшего рода человеческого.
Она неизвестна падшим сынам человеческим, ею прославляют Бога только Херувимы, и её просил подвижник спеть искусителя.
Действительно, от пения ее колеблется небо и содрогается земля.
От такой необычайной просьбы пустынника задумался искуситель в нерешительности.
– Что задумался? – спрашивает подвижник, – разве малая награда? Ведь я отдаю тебе навечно душу мою, за которой ты столько лет охотился и не достигал цели. А теперь за одно пение можешь получить её.
Оскорбленное самолюбие искусителя не могло вынести замечания старца, и он, встряхнув кудрями, говорит:
– Ты желаешь слышать херувимскую песнь и в награду отдаешь мне душу свою? Так слушай
Подняв голову, положив руки на грудь, выставил он левую ногу вперед, и, приняв артистическую позу, запел.
Никогда земная атмосфера не оглашалась таким чудесным пением.
Весь воздух волновался и дрожал, принимая в себя звуки чудесного голоса и святые слова херувимской песни.
Облака остановились, казалось, самое солнце, увлекшись необыкновенным пением, от удовольствия склонялось к закату.
А луна, как невинная девушка, очарованная чудесным пением, скромно и стыдливо выступала из-за горизонта.
Сладкая мелодия умилительного пения и святые слова херувимской песни с первого звука охватили сердце старца, наполняли его умилением и торжеством.
Сладкая мелодия вся сияла, вся томилась вдохновением и красотой.
Она росла и таяла, она касалась всего, что есть дорогого, тайного и святого.
Она прославляла неописуемые и неизъяснимые совершенства и свойства: Всемогущества, Премудрости, Благости, Любви и Милосердия Бога Вседержителя.
Она дышала бессмертной грустью и тоскою, и уходила в самые небеса.
Пел он, очаровывая всё: дикие животные, зверьки, птицы, мушки, букашки встали как вкопанные.
Поднявши головы, они, затаив дыхание, слушали.
А чудесные звуки голоса певца неслись по пустынному пространству, как полноводная река, и затопляли всё.
Голос его дрожал едва заметной внутренней дрожью, которая стрелою вонзается в душу слушателя, и беспрестанно крепчал, твердел и расширялся.
Увлекшись сам своим пением, он пел, позабыв совершенно своего слушателя, на уловление и прельщение которого употребил всё своё знание, искусство и талант.
Он пел, от усиления звуков его пения дрожала вся атмосфера и всё живое.
И вдруг он ослабевал и нежно, как бы замирая, стихал и проникал в самое сердце и заставлял восторгаться, дрожать и трепетать его.
Склонивши голову, весь претворившись во внимание, пустынник с любовью слушал и готов был слушать без конца.
Никогда он не только слышать, но и вообразить себе не мог о таком пении.
Красоту и сладость чудесного пения словами нельзя передать, можно только сердцем пережить и прочувствовать.
Восторг подвижника был безграничен.
Душа его от радости ликовала, он действительно чувствовал, что не вынесет сего пения, умрет, и потому усердно молился Богу о себе, о всем мире и о своем искусителе.
А чудесные звуки и бесподобное пение ещё лучше и пленительнее неслись из уст певца.
Во время чудесного пения, которое пустынник слушал с замиранием сердца и с трепетной душой, он с благоговейным любопытством поднял голову и взглянул на своего искусителя, который так вдохновенно пел и прославлял совершенства Всемогущего Творца, и поражен был его смирением.
Он видит: пред ним стоит не гордый артист-искуситель, а смиренный, кающийся грешник, падший дух.
Склонив голову на грудь, руки опустив по швам, ноги поставив вместе, он стоял, как на молитве.
Да, он действительно стоял на молитве, он стоял и молился, каялся и плакал.
Видно было, как из глаз его катились на камень слезы, и камень как огнем расплавлялся от них.
Искуситель, чтобы завладеть душою старца, прельстился его предложением и начал петь; особого значения своему пению он не придавал, и потому предложение старца принял охотно, как его ошибку, и радовался.
Искуситель, как уже говорил, прекрасно понимал, что земное существо – человек – не вынесет пения херувимской песни – умрет.
Таким образом, он достигнет цели, завладеет душою подвижника как блестящей наградой и победным трофеем.
Он уже торжествовал победу, и в мечтах его рисовались награда от самого Веельзевула и почести от своих сотоварищей, когда он явится в ад с душою пустынника.
Для увеличения прельщения своим пением он употребил все свои знания, талант, искусство и технику.
Запел, как он думал, на погибель души старца, но произошло наоборот.
Богомудрый старец уловил его.
Незаметно для себя хитрый искуситель, дух бесплотный, попался и был уловлен мудростью земного существа.
Он пел для прельщения подвижника, но самый умилительный напев и произносимые им святые слова херувимской песни коснулись его самого.
Тронули его злое, жестокое, очерствевшее каменное сердце.
Вместе с произносимыми им святыми словами херувимской песни в сердце его вошла благодатная теплота Божественной любви.
Озаренный ею, падший дух вспомнил небо и вечное небесное блаженство, вспомнил он, как со всеми Ангелами Божиими радовались и торжествовали на небе у Престола Божия, питаемые Божественною любовью.
Пред его умственным взором во всем величии предстало бесконечное милосердие Божие с безграничною Его любовью, которую он отверг и попрал, наполнив своё сердце враждою и злобою.
Он увидел бездну своего падения, коварство и злобу, ложь и обман, жестокость и хитрость, наполнявшие его сердце и мучившие его.
Он увидел море слез людских, увидел горе и страдание их, слышались ему вопли, стоны и плач старых и иных мужчин и женщин от его свирепых и жестоких деяний, которыми он услаждался.
Он увидел зло в самом существе его, мрачное, мучительное, отвратительное, безобразное, бесформенное и хаотическое.
И зло наскучило ему.
Всем порывом сильной души он возненавидел его.
И вдруг, как пламень, благодать Господня охватила сердце его.
У него явилось чувство искреннего покаяния.
Он пел, стоял, молился, каялся и плакал.
По мере усиления чувств раскаяния звуки его пения становились всё нежнее, красивее, пленительнее и сладостнее.
Все окружающее оцепенело, как бы замерло в ожидании чего-то необыкновенного.
Действительно, происходило необыкновенное событие: каялся искуситель, падший дух.
Свидетелями сего необыкновенного события были небо и земля.
Звуки покаянного пения и плача проникали в самое небо, их слушали святые Ангелы, и радовались.
Вместе со звуками покаянного пения они, преклонив колена, молили Отца Небесного простить и помиловать кающегося брата.
Когда пламень покаяния, умиления и сокрушения сердечного охватил все его существо, покаянный вопль его, как стрела, возносился к подножию Престола Божия и молил о пощаде и помиловании.
Пустынник стоял, с благоговением и со страхом наблюдая совершающееся явление.
Он видел раскрытие вековой тайны, разрешение мировой драмы, уничтожение зла и победу добра, видел и радовался.
Как в домирном бытии не было зла и греха, было всё добро зело – так и теперь перед пустынником совершалась тайна искупительной жертвы Христовой, когда Он упразднит всякое начальство и всякую власть и хулу: «… доколе низложит всех врагов под ноги Свои. Последний же враг истребится – смерть… да будет Бог всё во всем (1 Кор. 15, 24-28) ».
Здесь в малой форме, в едином лице происходило уничтожение зла и победа добра в покаянии искусителя, падшего духа.
Когда он, будучи злым духом, через покаяние превращается и становится служителем добра и добрым духом, светлым Ангелом, совершается полная победа дела Искупления Христова.
Полная победа над врагом бывает не тогда, когда он связан и закован.
Хотя он лишен силы и возможности действовать, однако он жив и остается врагом, и дышит злобою.
Для полной победы нужно совершенное изменение и перерождение его, превращение зла в добро, что и было в настоящем случае.
Перерождение и изменение падшего кающегося духа отражалось и во внешности его.
Старец, к великой радости своей, заметил на мрачном лице певца светлую точку на челе. По мере усиливающегося покаяния светлая точка всё более и более расширялась. Она охватывала постепенно всё лицо, голову, грудь, руки, и, наконец, весь он просветлел. Видит пустынник, что крылья летучей мыши с перепонками отделились от спины кающегося. И когда Милосердый Господь, с любовью внимавший покаянной мольбе кающегося падшего духа и умоляемый всем небесным воинством Своими Божественными устами, изрек: « ПРОЩАЮ! » – заколебалось всё небо: возрадовались Ангельские воинства и, ликуя, с торжеством воспели: « Аллилуйя, Свят, Свят, Свят Господь Саваоф /Вседержитель/, иже бе, Сый и грядый Вседержитель. Аминь. Аллилуйя ».
На земле же пред пустынником происходило дивное зрелище. Когда отделились от спины кающегося певца крылья летучей мыши с перепонками, и со всего тела слетела, как чешуя, мрачная пелена, сверкнула молния, грянул гром, молнией сожгло и пелену, и крылья.
Радости пустынника не было границ. В дополнение сего дивного зрелища и необыкновенного события взору старца представилось необычайное чудо. Над главою он видит разверзшиеся небеса, из глубины небес во свете, блистая, как солнце, спускались с ангельским блистающим одеянием два Великих Архангела Божия: Михаил, небесных чинов начальник, и Гавриил, провозвестник Тайн Божиих. Они со славою одели блистающим одеянием покаявшегося брата и, обнимая его, с радостью приветствовали.
Радость, восторг и восхищение пустынника достигли крайних пределов. Он видел свою победу, победу добра, поражение и уничтожение зла, видел и радовался. Радость его была так велика, и переживания его были так сильны, что он чувствовал, что душа его отрешается от тела, он умирает. От чудесных звуков, от умилительного пения, от святых слов херувимской песни, и от всего, виденного им, он таял как воск. ОН УМЕР. Душа его отошла от бренного тела. И когда два Великих Архангела после приветствия взяли под руки покаявшегося брата, как победителя, взяли и душу подвижника. С восторгом все вчетвером вознеслись в открытое небо, в глубину небес, с торжеством и веселием встречаемые всеми небесными силами.
Можно было опасаться, что это необыкновенное событие пропадет, исчезнет бесследно, так как свидетелями его были только одни бессловесные животные, и, таким образом, потомство лишится назидательного примера, и Божественная мудрость старца покроется мраком забвения. Всё мрачное владычество, все бесы рады были скрыть своё поражение, скрыть бесконечное Милосердие Божие. Со стороны духа зла были приняты все меры для сокрытия и уничтожения печального для них факта бесконечного Милосердия Божия, открывшегося в прощении и принятии не только великого грешника из людей, но и покаяния искусителя – падшего духа. Блаженный старец сам позаботился из загробного мира, чтобы его победа и бесконечное Милосердие Божие, как богатое наследство, досталось бы потомкам.
Наследство сие весьма ценно и полезно для назидания, для поддержки и ободрения всех грешников. Пусть никто не отчаивается в своем спасении и не отлагает своего покаяния. В Святом Евангелии Господь говорит: «Грядущаго ко Мне не изжену вон». Он принимает и прощает всех кающихся: мытарей, блудниц, разбойников и даже покаявшегося падшего духа. Если он, т.е. грешник, искренно, чистосердечно, с сокрушением сердечным пред Богом приносит своё покаяние. Старец явился Христолюбцу, который по временам навещал его, и рассказал ему об этом событии. При этом явившийся старец заповедал с любовью во славу Божию передавать настоящую повесть всем людям, и, в особенности, грешникам, и похоронить его бренные останки на месте блаженной кончины.
Некоторые люди настоящее событие, покаяние искусителя, считают неправдоподобным, не выдерживающим богословской критики догматической, т. к. дух злобы не может раскаяться, древняя злоба не может быть новою добродетелью. Не будем дискутировать об этом, событие само говорит за себя, целью же раскрытия настоящего события является забота о всяком грешнике, и, в особенности, о грешнике великом, чтобы предохранить его от отчаяния и привести его к покаянию, ибо проснувшаяся совесть после грехопадения начинает бичевать его, и бичевать беспощадно. Злой дух, пользуясь угрызениями совести, раскрывает пред ним пропасть его падения, толкает его в отчаяние, чтобы безвозвратно низринуть его в бездну погибели, как Иуду-предателя. Пример настоящего события раскрывает пред нами, что милосердие Божие неистощимо и безгранично, и что Господь всех чистосердечно кающихся прощает. «Господь хощет всем спастися и в разум истины прийти».
Преп. Гавриил Мелекесский
Жизнь преподобноисповедника Гавриила (Игошкина), архимандрита Мелекесского (05.05.1888 – †18.10.1959) неразрывно связана с жизнью Русской Православной Церкви в XX веке. Трижды судимый, отец Гавриил пробыл в лагерях в общей сложности семнадцать с половиной лет, но никогда не жаловался на суровые условия лагерной жизни.
О себе он почти ничего не рассказывал, хотя все знали, какая у него была страшная судьба. Все свои беды он воспринимал как испытание его веры и любви к Богу. Часто повторял: «На всё воля Господня, слава Богу за всё!» Он непоколебимо верил в Благой Промысел Божий о каждом человеке, в Покров Царицы Небесной над каждым из людей, безропотно и мужественно переносил страдания, говорил: «Я рад, что Господь сподобил меня пострадать вместе с моим народом и претерпеть сполна все скорби, которые не единожды выпали на долю православных. Испытания посылаются человеку от Бога и необходимы для его очищения и освящения».
Ничто не могло сломить его. До последнего дня своей земной жизни остался он верен Матери-Церкви. Далеко расходилась молва о праведности отца Гавриила. Кто бы ни приходил к нему, всех он принимал с любовью. Для богатого, равно как и для убогого, всегда, на всякое время были открыты двери его дома. Иногда домочадцы говорили, чтобы батюшка немного отдохнул, но он всегда отвечал: «Здесь некогда отдыхать, уж очень много дел, там отдохну». Годы земной жизни старца завершались. Душа его постоянно пребывала в непрестанной молитве. Молился батюшка не только днем, но и ночью, молился неустанно и непрерывно, не давая себе телесного покоя до самой смерти. За праведную жизнь Господь даровал о. Гавриилу дары прозорливости и исцеления.
Последние пять лет своей земной жизни архимандрит Гавриил посвятил написанию духовного наследия. Рукописи печатались на печатной машинке, раздавались и рассылались духовным чадам во все концы Советского Союза. Его рукописи верующие вновь перепечатывали и передавали из рук в руки. Духовные повести отца Гавриила написаны простым языком … просты для чтения и понимания, … глубоки для духовного назидания и укрепления веры Христовой. Благодаря этим повестям многие обратились к Богу
18 октября 1959 года архимандрит Гавриил отошел ко Господу. Множество чудес творил он при жизни, и до сего времени творятся им чудеса. Недаром народ почитает его святым угодником и исповедником Христовым, скорым помощником и ходатаем перед Богом. На его могиле всегда живые цветы. Его молитвами Господь утешает, ублажает и исцеляет всех приходящих к нему. Воистину старец Гавриил – это великий светильник Божий, который светит всем.
На юбилейном Архиерейском соборе, проходившем в Москве с 13 по 16 августа 2000 г., была совершена канонизация великого сонма Новомучеников и Исповедников Российских. В сонм Новомучеников и Исповедников Российских, пострадавших за веру, Архиерейский собор включил и архимандрита Гавриила (в миру – Ивана Ивановича Игошкина). Было определено, что память новопрославленному святому преподобноисповеднику Гавриилу, архимандриту Мелекесскому, будет совершаться в день его преставления – 5/18 октября. А также в день общецерковного празднования Собора Новомучеников и Исповедников Российских – 25 января / 7 февраля (если этот день совпадает с воскресным днем, а если не совпадает, то в ближайшее воскресенье после 25 января / 7 февраля).
18 октября 2000 г. в Никольском кафедральном соборе г. Димитровграда состоялось великое торжество – были открыты для всенародного поклонения мощи новопрославленного угодника Божия, преподобноисповедника Гавриила, архимандрита Мелекесского. 20 декабря 2000 г. на родине святого преподобноисповедника Гавриила, в селе Сосновка (ранее с. Самодуровка) Сосновоборского района Пензенской области был установлен памятный деревянный крест на месте, где когда-то стоял дом, в котором он родился Святой. А 5 июня 2004 года новый храм в с. Сосновка был освящен в честь преподобноисповедника Гавриила, архимандрита Мелекесского.
Святой преподобноисповедниче Гаврииле, моли Бога о нас!
